Заканчивался обычный рабочий день. Было 30 декабря. На дворе сгущались сумерки. Рисуя, я слушал одну из повестей Бориса Акунина. «Господь посещает нас не так, как мы хотим…» — выделил мой слух из повествования, и я невольно вспомнил хрестоматийную историю про одну женщину. Ей было дано откровение, что в Рождественскую ночь её посетит Христос. Она прибралась, накрыла стол и стала ждать. Трижды к ней стучались: сначала бомж, потом нищенка, затем бездомный ребёнок. Она всех выпроводила и всё ждала Иисуса. Так и не заметила, как от томительного ожидания уснула. Во сне ей явился Христос и сказал, что трижды в течение дня стучался к ней в дом, но она не впустила Его…

Самодовольно хмыкнув — уж я-то маху не дам, — закончил работу и беззаботно покатил домой. В восемь часов вечера у меня зазвонил телефон. В трубке я услышал голос, от которого в последнее время стало в ужасе леденеть моё ранимое сердце. Это был Митя — наш с женой одноклассник. Когда-то я предложил ему работу — книги оформлять. Вот он и ездил из Могилёвской области в Минск за заказами. Проблемы этого горемыки мы хорошо знали…

— Опоздал на автобус. К вам можно?

— Да, — упавшим голосом сказал я.

— Буду через час…

Мы с женой побледнели. Я тут же признался ей про Акунина, про историю с женщиной и про свою самоуверенность. «Вот Митька и устроит нам новогоднюю сказку», — прочёл я в глазах супруги, хотя она мудро промолчала.

Наш «подарочек» не приехал ни через час, ни через два. В половине одиннадцатого вечера я не выдержал и позвонил ему сам:

— Ты где?

— Да тут… — Услышав чоканье стаканов, я чуть ли не наяву ощутил в носу резкий запах водки. — В общем, я не приеду…

Сопоставляя ситуацию с историей о женщине, которая ждала Христа, мы не знали, радоваться тут или грустить. Смущённо вздохнули и стали укладывать детей.

Предновогодний день — 31 декабря — шеф объявил выходным, предложив посвятить его семье. Улыбнувшись и немного подумав, жена всё-таки отпустила меня на работу. На полдня. Забыв обо всём на свете, я полетел на другой конец города, чтобы немножко порисовать. Прилетел, краски открыл и только знамёна «Славы России» развернул, как зазвонил телефон:

— Вы Борис Проказов?

— Я…

— Следователь Иванов. Жду вас в районном отделении милиции.

Глянул на карту — совсем рядом — и ноги в руки. Всего через пятнадцать минут был уже в украшенном по-новогоднему кабинете и под диктовку следователя писал, какие вещи обнаружены в Митькиной сумке. Где находится сам Митя, органы не знали, но показали мне в компьютере его страничку из паспорта. На ней Дмитрий Батькович был запечатлён молодым и не помятым жизнью пареньком.

«И зачем я его вытащил из деревни?» — подумал я, но вслух спросил:

— А зачем про четыре литра пива писать?

— Чтобы он не сказал, что менты выпили!

Это слово я сам не люблю, и компьютеру оно не нравится, но следователь именно так и сказал. Забегая вперёд, скажу, что он оказался профессионалом, прямо-таки — пророком.

Одним словом, вручили мне под Новый год сумку Дмитрия с протокольным перечнем её содержимого и поздравили с наступающим праздником.

Вернулся на работу. Но как-то уже обвисли мои знамёна, и я стал собираться домой. Решил взять Митькину сумку с собой. Где его носит, вдруг опять к нам заявится? Сумка, где среди прочего были две двухлитровые бутыли пива, показалась мне чересчур тяжёлой. Ведь я вёз домой ещё и две только что купленные в хозмаге сапёрные лопаты — детям в подарок на Новый год, строить крепости из снега. Так что громоздкие бутылки с пивом я оставил на работе и вышел на улицу.

Там было по-новогоднему хорошо. В детстве так было всегда, а как вырос, то почему-то всё стало казаться не таким, как раньше. То зима не зима, то Новый год какой-то не новый… А сейчас ничего. Даже встревожился немного — к чему бы это? Сел в автобус, поехал. Смотрю, а за окном — красота неописуемая! Ну, прямо как в сказке…

«В сказке?» — встрепенулся я, и тут же зазвонил мобильный телефон. До боли знакомый голос сказал:

— Меня обули… — В возникшей паузе моё холодеющее сознание почему-то нарисовало босые ноги на снегу.

 — Денег нет… Сумки нет. Можно к тебе?

Сказка…

Ближе к вечеру приехал наш Дмитрий (совсем не босой) и очень обрадовался обретению сумки. Сел за стол и, довольный, стал по-хозяйски выкладывать вещи.

— Та-ак. Зарядное устройство, записная книжка… А что это за рыба? — удивился он, доставая пакет с копчёными морскими окунями.

— Была у тебя в сумке… — и тут я запнулся, не зная, говорить ли про бутылки. Но губы упрямо выдавили:

— С пивом.

— А я и не помню, как покупал, — беззаботно сказал наш одноклассник. — А пиво что, менты выпили?

— Нет! Пиво я оставил на работе.

— Отлично! Тогда давай деньги.

Я немного растерялся, так как не имел никакого представления о стоимости пива вообще и четырёх литров в частности. Вспомнился мне и батюшка, запрещавший давать деньги на спиртное. Угораздило ж меня оставить эти проклятые бутылки на работе!

Сейчас-то я удивляюсь, что не додумался тогда сходить за пивом сам. Вместо этого я расстроенно сунул ему десятку…

Вопреки моему ожиданию, Дмитрий, обычно такой влипучий во всякие истории, без проблем вернулся домой через каких-то полчаса. И у нас с женой уже не хватило сил, чтобы утащить с кухни детей, сбежавшихся посмотреть на дядю, пьющего… водку!

Ну а где «злодейка с наклейкой», там и ненормативная лексика. Чтo были Митяю наши замечания, если он — творческая личность, а живёт в деревне, как волк? Один! Месяцами не с кем поговорить. А тут одноклассники Борис и Светлана, с которыми семь лет прожил под одной крышей в школе-интернате!

Наконец Дмитрий завалился спать. Услышав его потрясающий храп, я уж было понадеялся, что он так всю ночь и проспит. Какая наивность! Утомлённый событиями предновогоднего дня, я вырубился, а Света так и не смогла уснуть. Отхрапев всего два часа, Дмитрий проснулся и стал требовать у одноклассницы аж сто тыщ! Водки купить. Света кинулась на кухню — есть! Нашла невесть откуда взявшуюся у нас четвертушку —возьми! Митя взял и тут же ломанул к соседу. Она едва успела схватить его за руку:

— Не ходи!

— Да пойми ты, — сказал он непонятливой однокласснице, — мне и поллитры мало, а тут всего двести пятьдесят.

— Не ходи…

— Обещай, что завтра сто тысяч дашь.

— Обещаю!

Опрокинул четвертушку, похрапел немного, а в 6.30 утра 1 января нового года поднялся и куда-то ушёл. Ровно в 9.00 вернулся к завтраку.

— Когда у тебя автобус? — спросил я.

— Вечером… — без всякого интереса ответил он.

Я не выдерживаю, звоню на автовокзал. Закипаю, так как, оказывается, только что ушёл автобус на 8.40, и Митяй уже мог запросто уехать! Когда же следующий? В 13.50! Про вечерний рейс даже не спрашиваю и, возмущённый, поворачиваюсь к Дмитрию.

— Ладно, — пропускает он моё сообщение об утреннем автобусе. А услыхав про дневной рейс, заявляет:

— Сто тысяч давай.

— Билет стоит двадцать!

— Мне надо сто!

— Я не дам.

— Света обещала!

— У нас столько нет.

— Я завтра вышлю!

— Завтра ты не вышлешь.

— Вышлю! У меня есть деньги, много денег.

— Завтра воскресенье, и почта не работает.

— Ну, послезавтра. Какая ерунда!

— Не ерунда! — вспылил я. — С таким настроением ты мне ничего не вышлешь! За кисти целый год уже шлёшь!

— Вышлю…

— Возьми тридцать.

— Пятьдесят!

— Зачем тебе столько?

— Мне надо много…

— Сейчас поедем на работу за твоим пивом. А пока пиши расписку: 50 тысяч (теперь дам), 10 (ты брал на водку), 24 (за кисти). Итого будешь должен 84 тысячи.

— Вот это по-мужски! — обрадовался он и, охотно расписавшись, встал. — Дай руку. Моё слово твёрдо! Завтра же вышлю. А пива не надо…

— Не завтра, а послезавтра.

— Да, да. Послезавтра.

Съехал.

Вот так я, значит, принял под Новый год горемычного Митяя.

* * *

И стал я со смешанным чувством ждать обещанных денег. Глупо?

Не спорю. Прошёл долгий воскресный день. Немного придя в себя к вечеру, я вдруг вспомнил, что этой чудной ночью ни разу не проснулся от грохота взрывов. А ведь раньше просто не мог уснуть — прямо под окном спортивная площадка, где все так любят запускать салюты. Глянул в окошко — на снегу, как и положено, чернели следы от многочисленных фейерверков…

В понедельник вечером раздался звонок домофона.

— Это почтальон, откройте.

Я из года в год посылал Дмитрию деньги за работу, но сам по почте денег никогда не получал. Поэтому, думая, что почтальон несёт мне уведомление о денежном переводе, вышел на лестничную площадку.

Живя в деревне, я видел почтальоншу каждый день. Она всегда была с велосипедом и почти всегда с воздушными шариками на продажу. Я любил их покупать. Они были такого открытого красного или зелёного цвета. Как мундиры в царской армии…

А за пятнадцать лет жизни в Минске я не видел ни одного почтальона. Ни разу. И вдруг —звонок: «Откройте!» Мне даже интересно стало, какие они теперь, почтальоны? Наверняка без шариков. Но я ошибся в своих ожиданиях. Никто ко мне на четвёртый этаж не поднялся. Почтальон позвонил в нашу квартиру, просто чтобы войти в подъезд. Никаких денег Дмитрий не выслал. Не помогло ни мужское рукопожатие, ни «твёрдость» данного им слова. Не пришли деньги ни послезавтра, ни послепослезавтра.

«Бог с ними, — стал уже думать я. — Хоть бы Митяй жив был».

Рождественский пост подходил к концу. Было в чём каяться на исповеди. Я со средними детьми был на ранней Литургии, супруга со старшим — на поздней. Пришли со службы. Ваня, загадочно улыбаясь, покачал головой и, не сказав ни слова, прошмыгнул в свою комнату. Ну, а моя благоверная-одноклассница, подойдя ко мне с широко раскрытыми глазами, после торжественной паузы сообщила:

— Представляешь, мы с Ваней исповедались, причастились, а после службы, прямо в храме, нам подарили целую сумку женской и детской косметики и 50 долларов новенькой купюрой!

— Такой подарок, — продолжала жена, — и когда? В праздник Рождества Иисуса Христа! Поздравляю!

Вот и думай, что хочешь: то ли новогодняя сказка, то ли рождественская.

Казалось бы, такой хороший конец! И Кто точку поставил! И в такой Свой особенный день! И где? В тёмном подъезде или в казённом отделении почты? В светлом храме Своём!

Нужды наша семья не знала никогда, и не мы, а у нас деньги одалживали. А тут сумма копеечная, а поди ж ты, не мог я долг бедного Дмитрия из головы выкинуть! И как заклинило меня — стал я каждый вечер убеждаться в пустоте своего почтового ящика. Глупо? Конечно. Но я это делал. Может, это и есть немощь человеческая, которую хорошо знает Отец наш Небесный? А зная, и поступает с нами совсем не так, как мы.

В праздник Обрeзания Господня совсем не от нужды, а просто не было людей в банке, я зашёл поинтересоваться, нет ли денег на моём счету до востребования. Там оказалось около тысячи долларов!

Кто-то скажет — да просто адресную помощь за три месяца в один день начислили. Подумаешь!

Но Чей день-то был?

Что до почтового ящика, то я хоть и заметно реже, но всё же продолжал заглядывать туда. Стыдился, конечно. Вздыхал, себе удивляясь, сокрушённо качал головой и, не в силах побороть искушение, всё же смотрел. 14 марта я увидел там одинокую бумажечку с бледными буквами. Уведомление о денежном переводе от Дмитрия. Когда шёл на почту, он мне позвонил. Извиняясь, сказал:

— Зашёл тут к «моей» Новый год отметить… Очнулся утром — а карманы пустые. Столько денег было, а она всё нашла и забрала! Как так можно?

Он так искренне удивлялся её поступку, что я даже подумал: «Эх, Митяй… До сорока годков дожил, а такого простого житейского дела не понимаешь — «твоя» эти деньги потратит на дочку, что от тебя родила, а ты б на что?»

Но как сказать это неженатому Мите? Ведь и женатые есть такие, что не дают денег на своих собственных детей.

Вот я и не стал ему ничего говорить, а просто поблагодарил за присланные деньги, и пока!

Борис ПРОКАЗОВ, г. Минск

13.01.2020